ПРОЛОГ

В тусклом свете облепленных хлопьями паутины лампочек по тоннелю шли два человека. На обходчиках были мешковатые спортивные штаны и футболки. На груди у каждого висел безразмерный оранжевый жилет со светоотражающими полосами.

     Высокий грузный мужчина с короткой черной бородой держался близко к спутнику, время от времени постукивая острием лома по шпалам. Его напарник, коренастый старик с седыми волосами и сухим изможденным лицом, выглядел уставшим. В руке путеец держал противоударный фонарик. Обходчики шли молча. Старик двигался неуклюже, как механическая кукла. Мутный взор сверлил пустоту впереди. Бородач, напротив, казалось, был чем-то обеспокоен. Он то и дело бросал взгляды за спину и тяжело вздыхал, недовольно покачивая головой.

    Там, куда тянулись две блестящие полосы, в самом конце ребристой трубы виднелся гранитный край перрона станции «Площадь Ильича». Впереди из-за поворота доносились голоса и скрежет металла. Там была дефектоскопная бригада, которую они должны были нагнать у «Марксистской». В обязанности такой бригады входил мониторинг рельсового полотна с помощью передвижной тележки. Работа не самая сложная, особенно в разгар смены.

     Связки паутины колыхались на теплом ветру. Вдоль вогнутых стен тянулись кабели разной толщины. Переступая со шпалы на шпалу, грузный обходчик все вздыхал. Он совсем недавно устроился на эту работу. Тяжелый воздух, искусственный свет, бесконечные изгибы однообразных тоннелей и коридоров угнетали его. Кроме того, покоя не давала одна история, которую ему рассказали в столовой.

– Слишком долго возятся, – пожаловался бородач, подступая к напарнику. – Два часа до открытия осталось. Убыстримся, а?

– Без нас как-нибудь окно закроют. Мы свое отбатрачили, – махнул фонариком путеец. – Доберемся до конца тоннеля и передохнем. Как ты на это смотришь?

– Хорошо бы, да только работа есть.

– Какой ты ответственный. Сразу видно – из новых.

– Так и должно быть сначала. Новичок должен себя проявить.

– Только не здесь. Оставь все эти глупости на поверхности, – поучал старик. – Одна ошибка и ты для них никто. Я через это прошел.

– А вдруг я не ошибусь.

– Ты что робот? Выбрось весь этот шлак из головы. Здесь в тоннелях мы в первую очередь отвечаем друг за друга, и сейчас твой друг говорит тебе, что пора передохнуть.

– А вдруг узнают?

– Не волнуйся, Паш, никто нас не хватится. Я знаю несколько укромных мест. Можешь мне поверить. Здесь человека часами искать можно.

– Или вовсе не найти. – Бородач устремил на старика тревожный взор. – Слышал, еще один обходчик пропал?

– Опять сказок наслушался? В твоей деревне все такие легковерные? Брешут люди. – Старик пренебрежительно фыркнул. – Тридцать лет работаю в этих тоннелях и ни разу не было случая, чтобы кто-то исчез.

– Где ты видел, чтобы люди из разных бригад говорили одно и то же?

– Эх ты, дурак легковерный, – мягко огрызнулся старик. – Эти попугаи повторяют все, что им на язык упадет. Всегда находили «пропавших», вусмерть пьяных в какой-нибудь дыре или дома под одеялом.

– Можешь говорить что хочешь, только мне от этого не легче. Не люблю я все эти байки о живых покойниках.

– Живых покойниках? – переспросил старик. – А разве одно не противоречит другому?

– Не смейся! Ты знаешь, о ком я говорю.

– О ком же?

– О Виталии Косматском.

     Ответом ему был сухой прерывистый смех, больше похожий на кашель. Старик кивнул.

– Я же тебе уже говорил. Историю про Косматского придумали в 68-ом, чтобы пугать новичков из Службы пути. Тех, кому частенько приходится ходить со станции на станцию попарно или в одиночку.

– Спорить с тобой не хочу, но…

– Правильно. Лучше слушай. Был такой шахтер: Виталий Косматский. В 1934 году вместе с другими батраками он рыл первые тоннели под Москвой. Дело это было новое. Многие тогда пострадали. Нехватка воздуха, жара, обвалы… Косматский, однако ж, переплюнул их всех. Точно не помню, как его замуровали.

– Замуровали?

– Конечно, замуровали, – ответил старик с невозмутимым спокойствием. – По слухам, его случайно запечатали строители метро во время заложения станции «Дзержинская»[1]. Говорят, что во время обхода Косматский провалился в какую-то трещину и сломал ноги. Он долго завал на помощь, но там было слишком глубоко, и никто его не услышал. Рабочие тем временем провал забетонировали. С тех пор злобный призрак рыщет по тоннелям столичной подземки и ищет своих губителей.

– Не-е-ет, – отмахнулся бородач, словно собирался прогнать страх вручную. – Говорят, ему кто-то проломил череп киркой.

     Старый обходчик хрипло рассмеялся, убыстрив шаг.

– Года не проходит, чтоб ему новую смерть не придумали. Уверен, найдутся и те, кто скажет, что его поездом размазало или током на тот свет унесло. Брехня все это. Сам подумай, как они могли знать, что он провалился в ту трещину и при этом забетонировать ее.

– Да, странно, но быть может…

– Под «Дзержинской» в те годы вскрыли слой плывуна. Действительно пришлось бетонировать многие штреки и упрочнять крепи, иначе все это подземное хозяйство непременно раздавило бы тоннами песка. Никаких трещин и тем более пещер там в помине не было. Почва под Москвой вообще похожа на слоеный пирог, и каждый этот слой можно копать лопатой. Ты здесь недавно, поэтому я вот что тебе скажу, только это серьезно. Действительно, работал в метро уральский шахтер Виталий Косматский. В марте его бригада проводила первый глубокий тоннель под Дзержинской площадью, а потом он исчез.

– Исчез? Я думал, что его убили.

– Мало ли что ты думал. С 25 марта 1934 года и по сей день Косматский числится в списках пропавших без вести. У меня свояк работал в архиве. Я сам досье видел. Можно сказать, что он пропал в центре Москвы.

– Но это странно.

– Слышал об ОГПУ? – старик провел пальцем по горлу.

     Напарник кивнул.

– Это моя версия. Не знаю, кому Косматский мог помешать, но за ним, как это было раньше, в один прекрасный день могли просто прийти. Если понимаешь, о чем я. Да, и еще не стоит забывать о том, какому риску подвергается шахтер под землей. Только за время строительства первой ветки ногами вперед вынесли восемнадцать бобылей.

– Его могло завалить в штреке?

– Маловероятно, но и такое могло случиться. Может быть, его скелет до сих пор лежит за какой-нибудь стенкой между «Охотным рядом» и «Лубянкой».

     Бородач заметно повеселел, однако полумрак и тишина остались. Тоннель продолжал тянуться вперед, но теперь уже не было видно ни его начала, ни конца.

– Тогда, что ты скажешь о Петьке? – спросил Павел, стараясь держаться ближе к напарнику. – Говорят, его вторую смену никто не видел.

– Петька Саврасов? Тот алкаш, что ли? Тут и говорить нечего.

– Я и не подумал.

– Не ты один.

– Но тогда, что с Анатолием? Он мужик порядочный.

–Анатолий Кипятков? Это тот лось, которому жена рога наставила?

– Он самый.

– Сколько его не было?

– Три смены.

– Тоже.

– Думаешь, он с горя спился?

– Я бы спился, – окончательно повеселел путеец, похлопав сконфуженного бородача по плечу. – Не бери в голову, Паша. Нет в метро никаких призраков.

     Старик открыл рот, собираясь добавить еще что-то, но так и не успел. Вереницы лампочек по обе стороны тоннеля одновременно погасли. Раздался оглушительный грохот.

– Почему выключили свет? – заволновался Павел, дрожащими руками пытаясь нащупать упавший лом.

– Ничего удивительного, – донесся сбоку прерывистый голос. – Наверное, опять напряжение скачет. В прошлый раз во время обхода то же самое было.

– Пойдем скорее.

– Верно. Нечего здесь торчать. Платформа в десяти минутах. Только под ноги смотри.

     Раздался гулкий щелчок и тьму прорезал желтый луч фонарика. Старик переступил через рельсовую плеть и быстро зашагал между сверкающими полосками металла. Схватив лом, Павел поспешил вслед за напарником. Пятно света выхватывало из темноты ребристые стены с кабеледержателями и почерневшие от мазута шпалы. Во мраке круглый тюбинговый тоннель походил на чрево гигантской змеи. Перемещаться по такому месту даже с кем-то было неприятно. Павел шел спотыкаясь, вдыхая влажный воздух. Иногда вспотевшее лицо ласкал теплый ветерок. Голоса впереди давно смолкли, но обходчик поймал себя на мысли, что слышит какие-то звуки. Сквозь бетон из-под земли доносились глухие удары, и эти удары приближались.

– Призраков нет. Их нет, – шептал Павел, наступая напарнику на пятки.

– Чего ты там бормочешь? – ворчал старик, продолжая шарить лучом света перед собой.

     Вдоль путей чернели коробки распределительных щитов и глубокие заделы. Кривой силуэт в одном из таких заделов привлек внимание Павла. В нем обходчик увидел тень от огромной кирки. Он показал ее напарнику, на что тот прерывисто рассмеялся. Фонарик осветил пустой задел и связку кабелей. Раньше тоже отключали свет, но таких галлюцинаций у него еще не было. Павел оглянулся и в тот же миг боязливо попятился.

– Смотри! – почти прохрипел он, указав ломом в темноту.

     В широкой нише, которую они недавно миновали, с краю темнело что-то большое. Как будто из-за угла торчала засаленная телогрейка или старинный бушлат.

– Куда?

– Туда! Там в заделе кто-то стоит.

     Старик сделал шаг вперед. Сощурился. Луч фонарика не достал до темного предмета.